О "РУССКИХ СКАНДИНАВАХ" С ПОБЕРЕЖЬЯ ГАНДВИКА
Инфраструктура русских поморских рыбацких становищ на Мурмане в начале прошлого века, в целом, мало отличалась от инфраструктуры большинства норвежских прибрежных деревушек соседней губернии Финнмарк, где архангельские поморы были частыми гостями.
На старинных фото русских рыбацких становищ мы видим почти те же деревянные лодки (шняки и йолы), те же шхуны, такие же причалы и рыбные склады на высоких сваях как в соседней Норвегии. Из прошлого века на нас смотрят рослые поморские рыбаки в морских рубахах-бузУрунках, которых трудно сразу отличить от норвежских рыбаков.
Писатель Михаил Пришвин в своих путевых заметках так описал свою встречу с поморами в Норвегии: «Входят два помора: русский и норвежец, оба с голубыми глазами, оба высокие здоровые моряки….их почти нельзя отличить друг от друга, потому что море шлифует всех одинаково».
Основное отличие было в том, что между собой русские поморы изъяснялись на родном диалекте - «поморской говОре». Но в беседах с норвежцами они легко переходили на норвежско-русский пиджин, который назывался «моя-по-твоя».
Другое видимое отличие состояло в том, что в поморских поселениях вместо норвежских протестантских церквушек стояли православные часовни и храмы. А над поморскими кладбищами возвышались старообрядческие деревянные голбецЫ и большие восьмиконечные кресты.
Но в целом не зря поморов в шутку называли «русскими скандинавами». Действительно, у норвежских и русских поморов в прошлом было немало общего. Даже Белое море архангельские поморы называли на своем диалекте по-скандинавски - Ганд-вик (вик - по-норвежски "морской залив").
Увы, в наши дни беломорские рыбацкие деревни совсем не похожи на современные норвежские поселения. Уже давно не соответствует действительности старинная поморская поговорка «Онега – та же Норвега». На рыбном Мурмане, который до советской власти принадлежал Архангелогородской губернии, где в начале прошлого столетия по всему побережью стояли шумные рыбацкие становища архангельских поморов, сегодня только ветер да волны, только камни, да мох... Хозяева там давно уже не поморы, а разного рода силовики и праздные туристы.
Поморье в своем развитии оказалось как бы отброшенным на несколько десятилетий назад. И глядя сегодня на довольно обеспеченную, отлаженную жизнь северных соседей, современные поморы понимают, что им есть к чему стремиться в новом тысячелетии.
У норвежцев в рыбацких поселениях, разумеется, тоже есть свои экономические и демографические проблемы. Но они далеко не такие фатальные, как на Белом море.
Признаться, большинство современных поморов Белого моря имеют смутное представление о жизни рыбаков и роли прибрежного рыболовства в соседней Норвегии. Исторические экономические связи между ними были разрушены в ХХ веке, а новые пока не окрепли. Норвежцы, в свою очередь, не особо интересуются тем, что происходит на берегу Белого моря, и как существуют их соседи-поморы в своих обезлюдевших рыбацких поселениях. Сегодня слабую надежду на экономический эффект от возможного приграничного сотрудничества с восточным соседом добивает разлучник-ковид.
МОРЕ – НАШЕ ПОЛЕ
Когда путешествующие по Белому морю туристы видят брошенные и вымирающие рыбацкие деревни, которым не одна сотня лет, они вряд ли понимают, в чем истинная причина этого запустения.
Разруху в сельской местности на Севере принято объяснять общими естественными причинами - нерентабельностью сельского хозяйства (растениеводства и животноводства) в суровых климатических условиях. Государственные дотации прекратились, поэтому хозяйства рухнули. А после этого стали вымирать деревни и села, где люди остались без работы и денег. Все логично.
Но рыбацкие поселения на Севере – это другое! Они почти не зависели от климата и земледелия. «Море да нЯша – поле наше!», - гласит старинная поморская пословица. *(нЯша – морской топкий ил – И.М.).
Рыболовство всегда позволяло поморским деревням не зависеть от государственных дотаций и развиваться исключительно за счет собственной прибыли. Как вспоминают старые рыбаки, в советские времена «материковое» сельское хозяйство Архангельской области дотировалось за счет богатых приморских рыболовецких колхозов на Белом море.
В таком случае, почему рыболовецкие хозяйства-миллионеры на Белом море тоже рухнули? Ведь в условиях рыночной экономики они, теоретически, получили прекрасную возможность иметь стабильный доход и развивать социальную инфраструктуру в своих прибрежных поморских поселениях.
ТРЕСКА И ПИКША
Основным рыбным промыслом поморов Белого моря испокон веков был промысел трески и пикши в Баренцевом море. Но, в отличие от соседей-норвежцев, которые ловили рыбу на небольших лодках (как правило, рядом со своими домами) беломорским поморам, для того чтобы обеспечить себя рыбой требовалось отправляться на своих парусных судах (шхунах, шняках, йолах и др.) далеко от дома - в Баренцево море.
Исторический факт: в прошлом безбедно существовать могли только те прибрежные поморские поселения Беломорья, население которых имело возможность ловить треску и пикшу в соседнем Баренцевом море - у берегов Мурмана и Северной Норвегии. Дело в том, что собственных морских биоресурсов Белого моря всегда было недостаточно для безбедного существования поморских рыбацких поселений.
Современные разговоры ряда экономистов о том, что поморские поселения в будущем смогут нормально существовать без традиционного рыболовства в Баренцевом море за счет альтернативных местных биоресурсов или туризма – это нонсенс.
Любые так называемые «альтернативные» источники получения прибыли, включая зверобойный промысел гренландского тюленя, скотоводство, добычу водорослей и туризм, на самом деле никогда не смогут заменить рыбацким общинам поморов их «стержневой» промысел трески и пикши в Баренцевом море.
ЛИШЕНИЕ ПРАВ НА РЫБУ
Любой, кто сегодня видит обезлюдевшие поморские рыбацкие поселения на Белом море, может подумать, что поморы, вероятно, разучились ловить рыбу и заниматься рыбным бизнесом. Но так ли это?
Анализ событий, предшествовавших разрушению экономики прибрежных поселений, показывает, что в комплексе причин, которые привели к их деградации, есть главные причины. И, если быть объективными в своих оценках, надо признать, что главной причиной социальной катастрофы в Поморье был федеральный закон о рыбных аукционах.
Этот закон, по-сути, был направлен на изъятие рыбных квот (фактически, прав на ловлю рыбы) у традиционных прибрежных рыболовецких общин, в пользу новых (не местных) владельцев. Фактически это был передел традиционного права поморов на ловлю рыбы.
Принятие указанного закона в «нулевые» годы ХХI века привело к тому, что историческое право на вылов трески и пикши, фактически принадлежавшее исключительно поморам Белого моря (сначала в лице рыбацких поселений-общин, затем - рыболовецких кооперативов, а в советское время - колхозов), было у них изъято и распродано в виде квот на открытых рыбных аукционах.
Хуже всего было то, что большая часть рыбных квот досталась транснациональным спекулянтам и новым неизвестным владельцам, не имевшим никакого отношения к прибрежным поселениям на Белом море. Никто из них не был помором, и не жил в поморских деревнях.
Далекие новые владельцы, в отличие от рыбацких коллективных хозяйств, не несли никакой социальной нагрузки по содержанию инфраструктуры прибрежных поселений.
Квоты нередко скупали компании и частные лица, у которых даже не было рыболовецких судов, но водились большие деньги неизвестного происхождения. Многие скупали эти квоты для перепродажи на черном рынке по недоступным для небольших поморских рыболовецких хозяйств ценам.
ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП
Ряду беломорских рыболовецких хозяйств не удалось выдержать конкуренцию на рыбных аукционах и они вскоре разорились, оставив свои прибрежные поселения без средств к существованию. Другим колхозам достались ничтожные квоты, которых хватало лишь на пару месяцев промысла рыбы в море. Остальное время года их суда были вынуждены стоять у причалов, принося рыбакам уже не прибыль, а убытки. Лишь единичным хозяйствам удалось приобрести квоты, чтобы сводить концы с концами.
Это привело к невиданному ранее разрушению экономической базы всей социальной жизни старинных поморских прибрежных поселений, традиционно основанной на получении главной прибыли от промыслов трески и пикши в Баренцевом море.
При этом во всем цивилизованном мире существует практика «исторического принципа распределения рыбных квот», запрещающая выставлять на аукционы рыбные квоты, которые ранее осваивались традиционными рыбацкими сообществами. Поморы Белого моря – это, вне всякого сомнения, традиционное рыбацкое сообщество.
Однако правительство страны это обстоятельство, судя по всему, не смущало. Российские рыбаки протестовали, но это выглядело как «буря в стакане воды», так как на общественные протесты в провинции законодатели тогда почти не обращали внимания.
Впоследствии рыбные аукционы все же были признаны вредными для отечественной экономики и отменены. В стране, по примеру зарубежных стран, был введен «исторический принцип распределения рыбных квот».
Но, как бы в насмешку, он защищал не только традиционные рыболовецкие хозяйства, и не только тех потомственных рыбаков, кто десятилетиями и столетиями (как поморы) ловил рыбу в Баренцевом море, но и новых владельцев. То есть, исторический принцип почему-то распространился на тех, кто скупал рыбные квоты на рыбных аукционах и перекупал их у спекулянтов на черном рынке.
Иными словами, введенный якобы «исторический принцип» подразумевал не историю рыболовства до аукционов, а последний период новейшей истории, необоснованно приравняв новоявленных скупщиков квот к старинным рыбацким предприятиям и традиционным рыбацким общинам, кооперативам и колхозам.
Таким образом, изъятые у рыбацких общин квоты остались у новых дальних владельцев. И это, конечно же, противоречит самому понятию исторического принципа распределения рыбных квот, принятому в других странах, где законом защищены исключительно традиционные рыбацкие сообщества и прибрежные поселения потомственных рыбаков.
ПОЧЕМУ ВЫМИРАЮТ ПОМОРЫ?
В начале ХХ века рыболовецкие кооперативы местных жителей были основной формой хозяйствования в прибрежных поселениях на Белом море. Они объединяли частных владельцев небольших рыболовецких и транспортных парусных и парусно-весельных морских судов. Без кооперации на севере не выжить.
Это время можно считать периодом расцвета поморских сел и деревень на Белом море. Туристы, путешествующие сегодня по беломорскому побережью, видят высокие церкви и остатки больших старинных домов местных жителей в самых дальних и брошенных поморских деревнях.
По уровню жизни рыбацкие поселения в Поморье в то время, в целом, мало уступали соседней Норвегии. Поморы, связанные с рыбной торговлей, быстро богатели. Деревни и села поморов росли, а население в них с каждым годом множилось.
Однако в советское время все поморские суда были изъяты в пользу государства, а рыбацкие кооперативы преобразованы в рыболовецкие колхозы, где уже не имелось частной собственности на средства производства. Но, в своей основе, они, все-таки, оставались прежними традиционными общинами поморов. Несмотря на то, что главной задачей рыболовецких колхозов было выполнение плана по сдаче пойманной рыбы государству, они имели возможность тратить часть получаемой сверх плана прибыли на социальные нужды и инфраструктурное развитие своих прибрежных поселений.
Благодаря этому в послевоенное время многие поморские рыболовецкие колхозы стали предприятиями-миллионерами, а размер зарплат и уровень жизни рыбаков-колхозников был одним из самых высоких в сельской местности Архангельской области.
Сегодня мало кто вспоминает и знает, что практически все школы, детские сады, больницы, пристани, аэродромы в прибрежных поселениях Белого моря были построены не государством, а самими колхозами. Все колхозные рыболовецкие траулеры были построены и куплены не на государственные деньги, а на собственные средства, заработанные рыбаками – жителями сел и деревень.
Фактически, государство никогда не тратило на социальное и инфраструктурное развитие поморских рыбацких поселений бюджетные средства. Взамен этого оно давало поморам право ловить столько рыбы, сколько они могли выловить сверх государственного плана, и обеспечить населению безбедное существование. При этом большая часть прибыли уходила в бюджет государства.
Рыболовецкие частные кооперативы Беломорья могли бы и сегодня, в условиях капитализма, полностью обеспечивать содержание всей социальной инфраструктуры своих прибрежных поселений. Так и должно было быть. Об этом неоднократно заявляли руководители рыболовецких колхозов. Но сегодня это возможно только при условии возвращения им изъятых в ходе рыбных аукционов прав на вылов рыбы, в виде квот на треску и пикшу.
В середине «нулевых» федеральным законом был запрещен традиционный промысел гренландского тюленя в Белом море. Никаких компенсаций от государства за этот запрет прибрежные поселения рыбаков и зверобоев Белого моря не получили. Хотя в таких случаях социальное государство обязано возмещать ущерб. Это можно было сделать, например, выделив пострадавшим от запрета хозяйствам порядка 300 млн рублей (примерно в эту сумму эксперты оценивали ущерб от запрета для социальной инфраструктуры и населения поморских поселений на Белом море).
Но можно было, не тратя бюджетных средств, просто дать поморам дополнительные квоты на треску и пикшу – как компенсацию за утрату промысла тюленя. Увы, даже этого не было сделано. Самое печальное, что спустя почти десять лет, когда инфраструктура промысла полностью разрушилась и восстановить ее уже некому, а все выходы рынки сбыта продукции безвозвратно утеряны, правительство отменило свой запрет на промысел тюленя в Белом море.
ВАРИАНТЫ БУДУЩЕГО
Разумеется, все мы понимаем, никто уже ничего поморам не вернет. А любое новое законодательство будет направлено на то, чтобы продолжать изымать у рыболовецких предприятий Белого моря оставшиеся у них рыбные квоты в пользу крупного рыбного бизнеса и транснационального капитала. В бизнесе как в природе – большая рыба глотает маленькую рыбку, а не наоборот.
Поэтому нет ничего странного в том, что лоббисты-законодатели отстаивают интересы владельцев крупных траулеров, которым нет никакого дела до коренного населения прибрежных поселений - поморов. Подобные процессы происходят во всем мире…
Но разве настоящее социальное государство обязано подчиняться «закону джунглей», а не своему собственному Основному закону?
В частности, оно обязано обеспечивать достойный уровень жизни в прибрежных рыбацких поселениях на Белом море. И здесь нет вариантов: либо оно обеспечит возможность рыболовецким общинам самим зарабатывать на рыбной ловле (для этого надо дать местным колхозам добавочные квоты на треску и пикшу), либо будет содержать их в потрясающей бедности за счет бюджета, ежегодно «оптимизируя» (сокращая) расходы на социальные нужды.
Увы, есть ещё один «вариант» – отказ от признания проблемы вымирания поморских деревень. Ведь если на Белом море в поселениях не останется людей - не будет и проблем у чиновников. И они, вероятно, это хорошо понимают.
При действующей федеральной программе переселений населения из районов Крайнего севера в южные регионы мы, в итоге, получим не только мертвую Арктику, но и обезлюдевшую субарктику там, где издревле существовали поморские поселения.
(ПОМОРСКАЯ ПОЧТА)
